— Я лучше сяду в тюрьму и выживу, чем закончу как пушечное мясо, – говорит мне Саша*, с которым мы знакомы уже полтора года. Несколько недель назад он решился на «СОЧ» (Самовольное оставление части). Он служит в армии с конца февраля 2022 года. С тех пор, как изменились правила демобилизации, он не единственный, кто задумывается о побеге из армии. И, как ни парадоксально, даже если его поймают, в тюрьму он не попадет.
Дезертирство, или «СОЧ»
Саше чуть больше 30 лет, у него две дочери, которые учатся в начальной школе. Всю жизнь он много работал, чтобы содержать семью, но когда 24 февраля 2022 года Россия вторглась в Украину, он сразу пошел в военкомат записываться добровольцем, хотя не имел ни малейшего представления о военном деле (гораздо лучше он разбирался в строительстве). Он один из сильнейших «бойцов», которых я знаю. Участки на передовой, или, как говорят, «на нуле», где он воевал, были одними из самых сложных, какие только можно себе представить. У него никогда не было с этим проблем, он ходил «на работу», не скуля, не выкручиваясь и даже не жалуясь на редкие отпуска. Все изменилось несколько месяцев назад. Сначала, когда украинское правительство по случаю принятия нового закона о мобилизации отменило положение о возможности демобилизации после трех лет службы, а затем, когда он оказался на вражеской территории во время Курской операции.
— Я никогда не жаловался. Никогда. Денег всегда было достаточно, мы наконец-то смогли отремонтировать квартиру. Конечно, я скучал по семье, но я знал, что должен делать свою работу, что это мой долг не только перед страной, но и, в первую очередь, перед близкими, – рассказывает Саша. – Просто, когда я шел в армию, я знал, при каких условиях смогу покинуть ее, если, конечно, выживу, а именно, это – возможность демобилизации через три года. Теперь эту возможность отняли, и мы оказались как в тюрьме, или даже хуже, потому что из тюрьмы вы выйдете после отбытия срока. А из армии выходишь либо 200-м (убитым – ред.), либо тяжелым 300-м (тяжелораненым – ред.), не способным воевать, – объясняет он. Однако последней каплей стали бои на вражеской территории. – Нам приказали собраться и сказали, что мы отправляемся на другие позиции. Только через сутки выяснилось, что мы входим в Курскую область, в сторону Суджи. Все это было тайком, – вспоминает Саша. Через неделю их подразделение, понесшее значительные потери, вернули на базу. Но когда пришел приказ об очередном отъезде и уже стало ясно, что это снова Курская область, в Саше что-то оборвалось. – Я смотрел на фотографии своих дочерей, и что-то внутри меня подсказывало, что я их больше не увижу, что я оттуда не вернусь, потому что там совсем другая война, нежели на нашей стороне, – рассказывает Саша. – И к тому же в конце концов это нарушение закона, ведь территориальная оборона не имеет права воевать за пределами Украины, – возмущается он. А поскольку его бригада как раз и является ТРО, его реакция вполне понятна. Как и переживания касательно автоматического продления службы через три года.
Его коллега Иван* ушел в «СОЧ» еще раньше, в начале 2024 года. Он не выдержал, когда рядом с ним, прямо у него на глазах, умер близкий друг. Иван говорит, что у него было предчувствие, что дальше будет только хуже, и утверждает, что не ошибся. Он не жалеет о своем решении. – Знаете, поначалу немного неловко перед братьями. Ведь мы с самого начала были вместе, и в радости, и в горе, даже больше, чем в браке. И вдруг ты становишься черной овцой, потому что убегаешь, бросаешь их, – говорит он. – У меня было похожее чувство, временами я даже подумывал о возвращении, но родственники и семья убедили меня не делать этого. Это своего рода клеймо? И да, и нет, ведь глядя на то, что происходит сейчас, я думаю, что все меньше и меньше людей удивляются этому, – добавляет он.
На самом деле, если в первые годы полномасштабной войны «СОЧ» было таким событием, что в части его обсуждали неделю, командиры днями звонили нарушителю, уговаривая его вернуться без последствий, то сегодня это стадное явление, и командиры даже не пытаются убедить солдат, поскольку у них просто нет аргументов. Кстати, украинская прокуратура представила данные, которые показывают, насколько массовым стало явление самовольного оставления части в 2024 году. Так, если в 2022 году таких случаев было 6641, в 2023-м – 17658, а в 2024-м, который, в конце концов, еще не закончился, – уже 35307 (данные охватывают период январь-сентябрь). Не все «СОЧ» расцениваются как дезертирство, ведь некоторые солдаты, даже спустя долгое время, возвращаются в армию, поскольку порой мотивом их решения является не отмена демобилизации или бои на вражеской территории (как в случае с моими собеседниками), а слишком редкие отпуска и кошмарная усталость. А отдохнув, некоторые передумывают и возвращаются, поэтому цифры тяжелого дезертирства отличаются от цифр «СОЧ» и составляют 3442, 7883 и 18196 случаев соответственно.
Про «СОЧ» больше не анонимно
Но не все говорят о «СОЧ» анонимно, и в частности, портал «Суспільне».
Это история солдата 56-й механизированной бригады из Мариуполя. Сергей Гнездилов ушел в «СОЧ» 21 сентября и публично рассказал свою историю, а также сразу же объявил о своем решении после пяти лет службы на своей странице в Facebook. Таким образом Гнездилов хотел привлечь внимание к несправедливости в своей стране: некомпетентная мобилизация, уклонение от службы, коррупция, фиктивные браки с инвалидами – вот лишь некоторые из аргументов, которые он приводит, протестуя против отсутствия демобилизации.
— Моя позиция остается неизменной: для всех украинцев должна быть сформирована мобилизационная очередь, и тогда демобилизация станет реальностью. Вооруженный и обученный народ невозможно победить, – подчеркнул Гнездилов. 11 апреля 2024 года Верховная Рада, внося изменения в закон о мобилизации, отменила положения о возможности демобилизации после трех лет службы. В то же время она повысила выплаты солдатам, находящимся в зоне боевых действий, руководствуясь принципом, что за деньги можно купить все. Но здесь депутаты, видимо, сильно ошиблись.
Теперь украинская власть, по всей видимости постепенно осознавая свою несостоятельность и беспомощность в мобилизации, пытаются спасти ситуацию. Верховная Рада обнародовала новый закон о демобилизации. Сначала на середину осени (однако, по украинскому летоисчислению осень начинается 1 сентября, поэтому срок уже прошел), а теперь на конец года. Но из той информации, которая пока что доходит до общественности неофициально, складывается впечатление, что военные не согласны вводить какие-то конкретные даты, «потому что воевать будет некому», и на самом деле так и есть. Кроме того, недавно были внесены изменения в нормативно-правовые акты про СОЧ – тот, кто совершает это деяние впервые, получает «второй шанс» и избегает уголовного преследования, подав заявление о повторном призыве либо в родную часть, либо в другую. Это должно убедить некоторых солдат вернуться в армию. Эффект, вероятно, станет известен в ближайшее время.
А про «СОЧ» в Украине уже даже поют песни, причем уже несколько месяцев, когда эта печальная тенденция еще не была столь популярной.
Однако если украинская власть не займется комплексным решением проблемы мобилизации и демобилизации, то когда уставшие за почти три года боев солдаты в увольнительных будут наблюдать, как уклонисты чудесно проводят время в клубах Львова или Киева, и никто их не беспокоит, в какой-то момент чаша терпения может переполниться. И тогда уже будет слишком поздно что-либо менять. Вопрос в том, не поздно ли уже сейчас. В связи с этим стоит вспомнить ситуацию, сложившуюся в начале октября в 123-й бригаде ТРО, которая должна была прикрывать выход 72-й бригады из Угледара. 186-й батальон 123-й бригады практически полностью отказался выполнять приказ – часть бойцов вернулась на родину, то есть в Николаевскую область, откуда родом подразделение, часть осталась на Донбассе, но отказалась идти на указанные позиции, сославшись на то, что они не пушечное мясо. После случившегося командир батальона (так называемый комбат) Игорь Гриб покончил жизнь самоубийством.
*Все имена и фамилии изменены для безопасности интервьюируемых
