В 1918 году, то есть на следующий год после захвата власти в России большевиками, Ленин назначил Льва Троцкого руководить Красной армией. До этого Троцкий занимал пост комиссара иностранных дел. На новом посту он столкнулся с огромным вызовом: превратить хаотичную сеть вооружённых формирований в грозную и дисциплинированную военную силу. Всеобщая воинская повинность, строгая дисциплина и идеология, согласно которой как между странами и обществами, так и внутри них должно существовать постоянное состояние борьбы, помогли одерживать победы над контрреволюционерами (как внешними, так и внутренними) и создать государство-крепость, каким стал СССР, а также систему и образ мышления, сохраняющиеся до наших дней.
Вкратце:
- Конфликт как перманентное состояние – Ленин и Троцкий признавали, что мир находится в постоянном состоянии осады; война и политика – это единое понятие.
- Нет абсолютных правил поведения – Троцкий и Ленин проповедовали, что в войне и политике нужно использовать все доступные средства; мораль подчинена целесообразности.
- Беспредел как основа политики – Термин означает «отсутствие границ» или ту позицию, которая заимствована из криминальной субкультуры и стала моделью поведения Кремля.
- Мафиозное государство – Российское правительство глубоко связано с организованной преступностью; Путин не боролся с мафией, а налаживал с ней сотрудничество.
- Геополитическая паранойя – Потеря статуса сверхдержавы усилила чувство незащищенности и восприятие мира как сети врагов.
- Реакция на «цветные революции» – Преобразования в Грузии, Украине и Кыргызстане укрепили убежденность Кремля в необходимости контроля над «ближним зарубежьем».
- Спецоперация как императив Путина – Война в Украине – это не только защита интересов России, но и вопрос выживания системы и самого Путина.
- Военная экономика – 40% российской экономики подчинено войне; быстрое прекращение конфликта означало бы крах системы.
- Нежизнеспособная оккупация – Даже возможная победа в Украине будет означать долгосрочную внутреннюю дестабилизацию и необходимость репрессивного контроля.
- Запад как инструмент и объект манипуляций – Кремль использует западные элиты как инструмент влияния; сотрудничество с «мерзавцами» является частью стратегии.
СССР как система, которая не может жить без войны
Убеждение, что «конфликт перманентен», – это традиция, которая формирует и определяет действия нынешнего кремлевского правительства. В условиях бесконечных войн Ленин проповедовал, что неразумно или даже преступно будет поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля. Он утверждал, что к политике это еще более относится, чем к военному делу.
В современной российской военно-политической доктрине сила является одним из многих «инструментов политики». Концепция войны Клаузевица как «продолжения политики другими средствами» переворачивается и вписывается в ленинскую схему. В этом контексте «война и политика – единое понятие». В этом постоянном конфликте участвуют как внешние, так и внутренние враги. В условиях, сложившихся после холодной войны, способ мышления, унаследованный от того периода, принципиально не изменился. Напротив, он только усугубился.
Потеря Россией статуса сверхдержавы, военного превосходства и экономического влияния обострила чувство паранойи. Кремль воспринимает мир как океан внешних угроз и чувствует себя более уязвимым, поскольку больше не является одной из двух глобальных сверхдержав.
Весь мир против нас, но за нас темный мир преступности – русская паранойя на практике
Цветные революции в Грузии, Украине и Кыргызстане подтвердили опасения Кремля и подогрели его навязчивое недоверие к Западу. Даже деятельность неправительственных организаций, таких как протесты Greenpeace против добычи нефти в Арктике, укрепляет его веру, будто мир мобилизуется против российских интересов. Это мировоззрение осажденной крепости узаконивает российскую концепцию «Беспредела».
«Беспредел» дословно означает «без границ» – термин, пришедший из криминальной субкультуры. Точнее, он означает полное отсутствие правового или морального порядка. Он приобрел популярность в 1990-х годах для описания постсоветского социального хаоса в России. Однако культура агрессивного поведения без каких-либо моральных сдержек не ограничивается криминальными кругами – она распространяется и на кремлевскую политику, поскольку при Путине государство не боролось с организованной преступностью, а сотрудничало с ней.
Советское государство было печально известно своей коррупцией и давними связями с преступным миром. Официальные круги и преступный мир переплетены глубоко укоренившимися связями, и они вместе породили взаимоподдерживающую среду криминального сотрудничества в пропитанной коррупцией системе. Кремль часто действует через повязанных с ней представителей преступного мира, что позволяет ему отрицать связь с определенной международной деятельностью.
Путин с самого начала своего президентства применяет методы и приемы, которые можно понять как «беспредел». Выборочные репрессии против губернаторов и федеральных чиновников внутри страны и использование киберопераций, дезинформационных мероприятий, гибридной войны и убийств за рубежом – это лишь некоторое из мероприятий «по защите интересов» России. Сегодня так называемая «специальная военная операция» – это не только вопрос государственных интересов. Это уже вопрос выживания Путина.
Война, из которой Путин не может выйти
«Ближнее зарубежье» – четырнадцать бывших советских республик с многочисленным русскоязычным населением – стало целью стратегии Москвы по восстановлению советской империи и принуждению суверенных правительств к подчинению национальным интересам России. Это не просто часть большой стратегии. В глазах Путина это его историческая миссия.
К несчастью для него, он оказался втянут в войну, которую не может выиграть, не может проиграть, и не может выйти из нее. 40 % российской экономики ориентировано на войну. Демобилизация военной экономики требует реорганизации промышленной базы и занимает годы. Если война в Украине внезапно закончится, российская экономика также остановится. Начнется кризис системы.
В то же время конфликт обходится России в 900 миллионов долларов в день. Если бы Путину удалось достичь своей маловероятной цели – подчинить себе Киев, во сколько бы обошлась оккупация? Силам безопасности придется не только подавлять враждебное население в Украине, но и защищать активы внутри российских границ. Украинцы доказали свою искусность в проведении диверсий, тайных операций и ликвидаций на территории России. Военная победа над Украиной означала бы усиление нестабильности в собственной стране, а значит, усиление авторитаризма и дальнейший экономический спад.
Западные коррумпированные элиты и бизнес-пособники России
Невротизм Путина в международной политике – это, по выражению Джорджа Кеннана, «инстинктивное чувство незащищенности». В знаменитом тексте, известном как «Длинная телеграмма», Кеннан писал: «российские правители осознавали архаичность формы своего правления, слабость и искусственность своей психологической организации, неспособность выдержать сравнение или вхождение в контакт с политическими системами западных стран».
Мнение, что не существует абсолютных правил поведения, является сутью кремлевской политики. Беспредел – его квинтэссенция и регулирующий принцип. Для Путина военные злодеяния – нечто само собой разумеющееся, как и использование любых средств – дипломатических, экономических, финансовых, технологических, культурных, легальных и нелегальных – ради достижения политической или военной победы. Для этого кремлевская элита налаживает отношения с коррумпированными элитами Запада. Партнеры и соучастники в бизнесе, банковском деле и политике обеспечивают российским лидерам доступ, ресурсы и прикрытие, необходимые для достижения их целей – даже если это сильно подрывает западные общества. Ленин прекрасно это понимал, когда говорил: «Морали в политике нет, а есть только целесообразность. … Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он – мерзавец».
Как Запад отреагирует на вызовы, брошенные Россией? Этот вопрос по-прежнему остается без ответа. Переживет ли Россия свою саморазрушительную одержимость конфликтами? Это еще одна неизвестная, и оба вопроса требуют осмысления и ответа.
Джек А. Джармон преподавал международные отношения в Пенсильванском университете и Ратгерском университете, где занимал должности заместителя директора и профессора-исследователя в Центре управления командованием и оперативной совместимости для передового анализа данных. В середине 1990-х годов он работал техническим советником USAID при правительстве России. Преподавал в крупнейших университетах и военных академиях, является автором и соавтором пяти книг, которые в настоящее время используются в качестве основных учебников в программах по международным отношениям и безопасности в США и за рубежом.
Image by Дмитрий Осипенко from Pixabay
